Медовая осень лижет серым небом крыши зданий и целует звездами листьев огненных дорогу мокрую, стекая яркой лавой к дверям магазинчиков и домов. Химавари шесть - и она еще совсем мало знает о проблемах взрослых. В этом, конечно, заслуга ее родителей - они искренне стремились с присущей им целеустремленностью оградить своих детей от боли, горя и всего плохого. Знаете, как появилась Хима? Папа положил маме на живот семечко, из него вырос подсолнушек, а из подсолнушка - их младшее дитя. И было оно солнечным и теплым. Ласковым. Вечно ворочало головой и всем интересовалось. Медовая осень лижет серым небом крыши зданий - и солнца маленькая дочь большого Хокаге не видела уже больше недели. Она вжимается в окно носом и глядит на хмурые тучи - хмурится в ответ, растопыренными пальчиками упираясь в стекло. У природы нет плохой погоды, конечно, но взрослые так не считают. Они сдвигают к переносице брови недовольно - они боятся заболеть, вымокнуть, окоченеть. Хима дома - но дома скучно. Боруто там, в Академии. Папа там, на работе. И только мама рядом. Мама всегда была рядом. Она согревала, утирала рукой слезы - и разглядывала своими безумно нежными глазами с такой невероятной любовью, что мамин и папин маленький цветочек невольно тянулся не только к отцу-солнцу, но и к божественно прекрасной матери-луне, протягивая тонкие ручонки с аккуратными маленькими пальчиками. Химавари шесть - но родителей она будет любить до окончания своей жизни.
Шум за спиной привлекает внимание не сразу, кажется, что-то шуршит. Девочка отлипает от окна, однако следы ее дыхания остаются на нем, медленно подбираясь к тому месту, где до этого ноздрями возмущенно трепетал нос. В коридоре стоит мама - и, видимо, топот быстрых ножек по полу она слышит - оборачивается и улыбается мягко. А после достает из шкафа дождевик. К горлу подбирается вместе с радостным криком еще и какая-то невероятная смесь восторга и восхищения, Хима тянет к желтой ткани руки, едва не подпрыгивая от воодушевления. Ей всегда нравилось гулять. Осень была холодной, конечно, но мамины шарфы спасали - да и после прогулки они пили сладкий ароматный чай, отчего все тело сразу согревалось. Трудно сказать, что нравилось больше, процесс - или его последствия. В любом случае подсолнушка умудряется не упасть, пока бежит - и тянет к матери руки. Жест уже привычный - и за доли секунд маленькая папина принцесса и мамина радость оказывается в нежных объятиях, укрывающих от всего мира. Прикрывая голубые глаза, маленькая Узумаки думает, что мама наверняка очень добрая принцесса - потому что в сказках принцессы умеют лечить руками. Каждое мамино касание задевало внутри особые струнки, настраивало их на нужный лад, отчего отступали и хандра, и болезни. Дождевик ложится на плечи мягко - желтый, яркий, совсем как солнышко. Малышка задирает голову, чтобы молния не зацепила подбородок, пока мама ее одевает, сидя рядом на коленках. Мама умеет все - и ее все любят. Как и папу. Быть дочерью столь любимых и любящих людей - бесценно.
Лужи под резиновыми сапожками звенят брызгами радостно и беспечно, пока хозяйка этих самых сапожек, раскинув руки, отбегает от матери, заливисто хохоча. Ветер обдает лицо ласково, но холодно - осень принимает в свои руки ребенка, но греет в ноябре хуже обычного, пусть и пытается отдать последнее тепло тем, кто в нем нуждается. Плюх! Очередная лужа громогласно визжит под ногами, побеспокоенная варварским вмешательством в свое размеренное существование - и Коноха в ней дрожит, дрожат ее жители, смазываясь в непонятные цветные кляксы, безликие, но многоцветные, после же успокаивается - успокаиваются и ее прохожие, вновь обретая человеческие черты вместо сюрреалистической мазни. Плюх! Другая Коноха подверглась нападению страшного желтого монстра! Паника, смятение, круги по воде - и снова все спокойно, только Скрытый Лист немного обмелел вместе с лужей. Если бы Хима знала, до чего это все умелая аллюзия на жизнь родной деревни, непременно бы задумалась, но ей всего шесть - и она не знает ужасов войны. Ее детство проходит счастливо, смех перемежается хлюпаньем. Бряк! Это землетрясение доходит до реального мира - вернее, до конкретного его человека, Химавари, не удержав равновесия, падает. Коленка и расцарапанная ладонь, покрытая налипшей мокрой пылью и землей, неприятной саднит - и цветочек темноволосый шмыгает носом - для любой матери это практически военная сирена, призывающая на срочную службу. Нежные ладони поднимают в воздух и ставят на ноги, а после оглаживают тонкими пальцами раскрасневшуюся кожу малышки, смахивая грязь. Мама улыбается тепло, мягко, отчего невозможно плакать - только улыбаться в ответ, превращаясь не в девочку в желтом дождевике, а в самое настоящее маленькое солнышко. Рука не болит, ведь принцессы, как мы знаем, лечат одним лишь касанием. Осень все еще холодная, все еще мрачная и пасмурная, она неизменно хмурит небо - и лезет на здания городские недовольным мрачным титаном, теряя с каждым днем тепло - и превращаясь в холодную зиму. Но в груди теплится столько любви, что сопротивление бесполезно, оттого вся печаль отступает безоговорочно.
Любая прогулка с мамой запоминалась не погодой, а ее улыбками.